Жительница Волыни разыскала сына, который скрывался на оккупированной территории дабы не сдаваться в плен
Начальник Купычевского почтового отделения Турийского района Волынской области Людмила Навозняк вместе с мужем воспитали и женили двух сыновей. Женщина вспоминает, как намучилась с мальчишками в детстве, когда они болели. Как беспокоилась, чтобы сыновья успешно закончили школу, нашли хорошую работу. Однако настоящие волнения начались с приходом войны.
— Когда младшего Васю мобилизовали с первой волной, перестала спать ночами, — признается 48-летняя Людмила Навозняк. – В нашем селе восемь мальчишек ушли на войну, вскоре один вернулся с ранениями. Молилась Богу, чтобы мой сынок остался цел. Из рук не выпускала мобильный телефон, даже спала с ним, боялась пропустить звонок от Васи. Он уверял по телефону, что с ним все нормально, просил не беспокоиться. Но из газет узнавала, что ничего «нормального» не происходит. Я понимала, идет война и просила сына чаще звонить, мне достаточно было услышать его голос. Как-то сказала: «Вася, если нет времени сказать даже пары слов, просто набери номер, чтобы пошел вызов – это будет означать, что ты жив».
Однажды сын настолько устал после наряда, что уснул, едва сдав дежурство. Конечно же, он не позвонил, я же чуть с ума не сошла от волнений. Через какое-то время Вася позвонил, извинился, а я заявила ему: «Не будешь звонить — найду тебя в Донецке». На тот момент даже представить себе не могла, насколько мои слова станут пророческими.
Время шло. Боец 51-й отдельной механизированной бригады Василий Навозняк нес службу в зоне АТО, мать ждала его домой. Парень, как и обещал, постоянно был на связи. Но однажды умолк.
— Помню, 24 августа смотрела по телевизору торжественный парад, — продолжает Людмила Степановна. – Вдруг позвонил сынок. Обычно разговаривая с ним, я никогда не слышала в трубке выстрелов, а тут отчетливо раздавались громкие «бухающие» звуки. Сын сказал, что с ним все хорошо, он перезвонит и… пропал. Прошел день, два, три, Васин телефон упорно молчал. Ходила возле него, как зачарованная, прислушивалась. Мне мерещилось, что звонит телефон, я тут же бежала к нему, но он молчал. Позже узнала, что бригаду сына разбомбили под Амвросиевкой как раз во время парада на Майдане Независимости.
Наконец, на пятый день получила от сына SMS такого содержания: «У нас все спокойно, жив-здоров. Связь плохая» Я очень обрадовалась, что он жив, только не поверила тому, что «все хорошо». Судя по новостям из газет и по телевизору, на Востоке было наоборот, даже очень неспокойно. Хотела позвонить сыну, но его телефон был «вне зоны». На второй день снова пришло SMS и опять дозвониться невозможно. Пишу «где ты?» отвечает «в стране подсолнухов»
Внимательно отслеживала все новости, чтобы хоть что-то узнать о судьбе военных 51-й бригады. Куда только не обращалась, чтобы выяснить, что с моим сыном, где он. В это время от Васи шли одни и те же короткие SMS уведомляющие «все хорошо».
Узнать, что случилось, помог случай. В автобусе разговорилась с девушкой из соседнего села, которая оказалась сестрой парня, служившего в Васиной бригаде. Она сообщила, что от бригады мало что осталось, их сильно бомбили. Много погибших, кто-то угодил в плен, но есть такие, кто волею судьбы остались на территории, контролируемой ДНРэровцами и сейчас ищут пути к своим. Я тут же догадалась, что Вася ищет способ, выбраться из окружения. Написала сыну, что еду к нему, он просил этого не делать. Я ответила, что еду в любом случае и «если хочешь помочь матери, укажи хоть какие-нибудь координаты». Наконец, рано утром позвонил сын. Перед тем, как окончательно у него разрядилась батарея, он успел назвать село, в котором находится, заброшенную избу, из которой видно корпуса какого-то завода. Вася сказал, что с ним скрываются еще два бойца, без которых он не уйдет. Мы договорились, что когда увидит меня, пусть выходит из укрытия.
С сыном то я договорилась, но как проникнуть на территорию, на которой идет война?! Да еще привезти оттуда троих бойцов украинской армии! Стала разыскивать людей, которые согласились бы мне в этом помочь. Что мне только не советовали. Первое, это ожидать «коридор», через который пропустят всех, кто попал в окружение. Но это же не коридор, а расстрел! Колонну за колонной террористы буквально уничтожают. Прошу спасти моего сына и слышу в ответ: «Какой дурак туда поедет, там же настоящий ад» Решила, что еду одна.
Очень признательна односельчанке Наталье Прокопчук, которая по интернету разыскивала людей, готовых прийти на помощь. Отдельная благодарность командиру 51-й бригады полковнику Владимиру Яцкиву. Сколько ему ни звонила, он всегда внимательно слушал, подсказывал, советовал.
Наконец, нашлись волонтеры, которые пообещали встретить меня и подсказать, что делать дальше. За час до поезда на Харьков сказала родным и коллегам по работе, что направляюсь в Донецк. На «охи-ахи» ни у кого из нас времени не было. Поэтому пока муж собирал сумку, я быстро одевалась, затем коллега на машине отвезла меня к поезду. Здесь меня уже ожидали волонтеры Галя и Оля, которые везли одежду для восьми только что освободившихся из плена бойцов 51-й бригады. В Харькове на вокзале видела этих ребят, показала фото сына, они узнали его. Однако, что с Васей они не ведали.
Из Харькова в Донецк ехала частным микроавтобусом. Внутри салона находились около десятка пассажиров. Ехали целую ночь, документы проверяли на всех блокпостах. Если наши молча изучали паспорт, то когда началась оккупационная территория, каждому(!) проверяющему нужно было рассказывать с какой целью направляюсь в Донецк. Волонтеры сочинили мне легенду, что я еду к тете в Шахтерск на поселение. У меня действительно там проживает тетка и если бы террористы захотели проверить мою легенду, то она бы подтвердилась. Но больше всего успешно пройти ДНРэровские блокпосты помогало мое место рождения, указанное в паспорте: Россия, Челябинская область. В свое время мама ездила туда на заработки, там я и появилась на свет. Кто бы мог подумать, что это пригодится мне в жизни!
Общалась с террористами строго на русском языке, несмотря на то, что живу на Волыни у меня прекрасное произношение. Ведь в Челябинске я ходила в школу, проучилась несколько классов.
В Донецке поселилась на квартиру, где пробыла двое суток. Узнала, что ДНРэровцы проверяют документы даже в троллейбусах. Что существует комендантский час, от 23 до 5 утра на улицу выходить без спецпропуска запрещено. Слышала звуки канонады. Было страшно находиться в Донецке. Жила совершенно бесплатно, добрые люди даже кормили меня. В это время решался вопрос относительно моего сына. Волонтеры договорились с супругами из Харцызска, которые согласились отвезти меня своим транспортом в Зеркальное. Бус сопровождали нескольких россиян. Когда приехали в село, я вышла из машины и отправилась в поисках сына. Шла наугад улицами, звала сына по имени, плакала. Потом вышла в поле, обследовала близлежащие кустарники. Обнаружила наш разбитый блокпост, принялась обыскивать его, в надежде найти хоть какую-нибудь Васину вещицу, подсказку, где он. Но безрезультатно. Потом забрела к водоему, упала на колени и горько зарыдала. Когда немного пришла в себя, огляделась по сторонам и, не зная куда дальше идти, направилась к… минному полю. В последний момент меня свернули местные жители. Намеками люди подсказали, где следует искать Василия. Когда парень из чердака заброшенного дома увидел свою мать, то вышел к ней один. Думал, если возьмут в плен, то одного.
— Лицо у Васи серое, сам исхудал, — вспоминает Людмила Навозняк. — «Я же говорила, что найду тебя в Донецке», сказала ему и обняла. Мы расплакались. Вася дал сигнал и из укрытия вышли еще двое ребят.
Василий рассказал, что ему пришлось пережить.
— На оккупированной территории прятались с 24 августа по 14 сентября, — рассказывает 27-летний Василий Навозняк. – В День Независимости «Грады» нещадно поливали нас огнем. Сгорело большинство техники и боеприпасов. Ночь пересидели в погребе, а утром снова начался обстрел. Услышали стрелковое оружие, подумали, что это свои, и выскочили из погреба. Когда увидели российские танки, то не поверили своим глазам. Смотрю, местный житель руками зазывает прятаться. Мы снова спустились в погреб, затем перебрались на чердак заброшенного дома. Безрезультатно пытались прорваться к своим, каждый раз нарывались на чеченцев или российских военных. Боевики часто стреляли по кустам, минировали поля. Уже дома узнал, что мои однополчане пыталась выйти из окружения не замеченными по кустам, но были обнаружены.
Четыре дня мы сидели без еды, воду пили из пруда, который был в 400 метрах от нас. На огородах находили кабачки, грызли их сырыми. Однажды ночью осмелились постучаться в дом. Хозяйка нас накормила, а затем приносила еду в условленное место. Пусть Бог благословит эту женщину.
При себе держали несколько телефонов. Для того, чтобы экономить батарею, включали периодически. Однажды получил SMS, что меня собирается искать мама. А она в это время уже была в Донецке! Сдаваться в плен мы не собирались. Патронов у нас не было, зато держали при себе гранату. В случае чего, собирались все вместе погибнуть.
Мать и сын воссоединились, но еще нужно было добраться домой.
— После допроса русские вывезли нас на дорогу, сказали повесить на машину белые ленты и указали маршрут, — продолжает Людмила Степановна. – За нами они не последовали. В несколько километров встретили очередной ДНРэровский блокпост. Боевики были пьяные, узнав кто мы, кричали «укропы». Обзывали фашистами и хунтой. Сказали, что на Киев не пойдут, а сразу на Львов. Выделив сопровождавшего, велели ехать в Старобешево. Там нас уже встретили кадыровцы. Допрашивали строго, но не били. Сказали, что с документами, мол, все в порядке, можете отправляться в Донецк… на расстрел. У меня ноги так и подкосились. Думаю, вот сделала мама доброе дело – лично привезла своего сына на расстрел, а за одно и двух чужих детей. Лучше бы они дальше прятались, зато живы были.
Супругов, которые нас привезли, кадыровцы отпустили, но те стали возмущаться, что у них, мол, отобрали микроавтобус. Пока они выясняли отношения, я отпросилась в туалет. У меня был про запас спрятанный в укромном месте мобильный телефон. Его, к счастью, не обнаружили при многочисленных обысках. Позвонила волонтерам в Харьков, которые вели переговоры в моем деле, объяснила ситуацию. Когда вернулась, вижу, кадыровцы суетятся, звонят куда-то, советуются. Наконец, объявляют: «Ладно, черт с вами, забирайтесь отсюда, только в следующий раз не попадайтесь»
После этого мы последовали в Иловайск. Ребята показались начальству, доложили, что с ними произошло. Им оформили официальный отпуск и отпустили домой. Мы поспешили в Донецк, затем в Харьков, Ковель. Считали километры, которые приближали нас к дому.
— Что первое попросил сын дома? – интересуюсь у женщины.
— Молока, — отвечает Людмила Степановна. — Он пил, а я глаз не могла от него отвести, радовалась, что он дома.
— Когда вы поняли, что все позади?
— Неделю спустя стали дрожать руки, — признается храбрая мама. — То есть, через столько времени ко мне дошло, что на самом деле со всеми нами могло произойти. Оглядываясь назад, понимаю, что произошло настоящее чудо: мне удалось найти сына, благополучно добраться домой, да еще прихватить с собой чужих детей. Правда, это путешествие забрало много здоровья. Ребята сразу угодили в госпиталь восстанавливать нервную систему, а у меня прихватило сердце.
Со дня на день Василий Навозняк снова едет на Восток страны. Женщина надеется, что с ее сыном больше ничего подобного не повториться и признается, что готова в случае необходимости снова ехать ради него в пекло.
— Я обращаюсь ко всем русским матерям! – взывает Людмила Навозняк. – Если мой сын защищает свою землю, то ваши выступают в роли оккупантов. Эти смерти никому не нужны. Отправляйтесь на Украину, заберите своих сыновей домой, увезите их с войны… Фото Волынь новая
Ленина БЫЧКОВСКАЯ
