«ОФИЦЕРЫ ВЕЛИ СЕБЯ НЕ БЕЗГРАМОТНО, А ПРЕДАТЕЛЬСКИ»
Бойцы 30-й отдельной механизированной бригады, которых бросили командиры, находясь в тяжелой ситуации, самовольно оставили свои позиции. Однако, солдаты не считают себя дезертирами и готовы, при смене командования, воевать дальше.
Военнослужащие 30-й отдельной механизированной бригады, квартирующей в Новограде-Волынском, выполняя задачи, в середине августа в треугольнике Красный Луч-Антрацит-Торез, оказались в тяжелой ситуации. Они должны были создать коридор для обеспечения частей и подразделений, действовавших в пограничье на юге Донбасса, но сами оказались заблокированными. При попытке выйти из так называемого «котла» в районе Шахтерска, недалеко от российской границы, понесли большие потери личного состава и техники. Поспешный и неорганизованный отход привел к дополнительным потерям. Причину своего поражения видят в некомпетентности военного руководства. Сейчас бойцы находятся в подавленном психическом состоянии и боятся, что их признают дезертирами за то, что они покинули зону боевых действий.
— В АТО с начала июля, — рассказывает боец Первого батальона 30-й отдельной механизированной бригады Андрей. – Имею военный опыт, в свое время служил в Ираке, вот и попросился защищать родину. Для того, чтобы меня зачислили добровольцем, пришлось военкомату купить… люстру, иначе не брали.
Сначала служба была, как служба. В нашу задачу входило патрулирование, охрана блокпостов, зачистка взятых под контроль населенных пунктов. Мы самовольно заселились в… погреба разбитых домов, спали на свежесобранной траве. Но погреба это еще не самое плохое, иногда приходилось спать под деревом, в проливной дождь. О полевой кухне не было речи. Питались тем, что находили в огородах и тех же погребах. Частенько пили воду из лужи или радиаторов.
Боец рассказал, что многие села сожжены. На краю дорог масса сгоревшей техники, целые кучи снарядов от танков и артиллерийских установок.
— Первые большие потери мы понесли у подножия Савур-Могилы, — продолжает Андрей. — Здесь, на открытой местности, по непонятным причинам простояли два часа, за это время нас буквально изрешетили «Градом». В этом бою потеряли примерно двадцать бойцов, шесть машин и танк. К слову, нас частенько держали подолгу на одном месте, без смены позиции. Утром уцелевшим поступил приказ взять штурмом высоту. Вражеская минометная атака не прекращалась. Когда почти заняли высоту, поступил новый приказ… отступить. Все были в недоумении, зачем отступать, ведь мы почти достигли цели! Но приказы командования не обсуждают. Отступили, переформировались и пошли атаковать Степановку. Трое суток пытались захватить село, понесли огромнейшие потери. Село буквально накрыл ракетный смерч, «Грады» «перекапывали» наши позиции. Здесь я понял, что такое настоящий ад. Считаю, что решающее преимущество в бою за Степановку врагу обеспечили танки Т-90, которые, видимо, зашли с территории соседнего государства. Потом на зачистку отправилась вражеская пехота. Первый батальон нашей бригады вынужден был оставить позиции под угрозой оказаться в окружении. А что мы могли противопоставить врагу, не имея в ответ тяжелой артиллерии? Нас взяли в кольцо, по рации постоянно спрашивали, что делать, но ответа не последовало.
Когда бойцы поняли, что их, скорее всего, бросили командиры, то вообще растерялись. Выяснилось, что большинство офицеров еще до вражеской атаки ушли на уцелевшей технике. Потом те признались, что считали всех… погибшими.
— Командир роты сказал: «Или мы здесь все ляжем или все живые уйдем», — вспоминает Андрей. – А потом тихо, без свидетелей сел в машину и уехал, не сказав прощай. Мы поняли, что о нас никто не позаботиться и нужно самому думать о себе. Отступали под не прекращающимися обстрелами танков и тяжелой артиллерии.
— Как вы добрались домой? – интересуюсь у бойца.
— Я уцепился на бензовоз, на котором уже было более десятка земляков, — отвечает Андрей. — Потом все пересели на «Урал», который довез до поселка Солнечное, а оттуда в Мирное. Здесь заказали за 10 тысяч гривен микроавтобус, в который втиснулось 18 человек, он и доставил в Новоград-Волынский.
— По прибытии сразу явились в штаб бригады или какое-то время были дома?
— Уже на следующий день я пришел и заявил, что жив-здоров и готов воевать дальше, — отвечает Андрей. – Однако, меня обозвали дезертиром и даже пригрозили открыть уголовное дело.
Бойцы в один голос утверждают, что во всем виноваты командиры, которые предательски их оставили. И считают, что нужно обвинять не простых солдат, а именно офицеров.
— Я ушел в АТО в марте, еще в первую волну демобилизации, без прохождения какой-либо медкомисии, — рассказывает разведчик 30-й отдельной механизированной бригады Павел. — Вызвали с работы, дали пол часа на сборы. Пообещали, что буду отсутствовать не более 45 суток, а меня не было дома полгода! Но не об этом сейчас речь, идет война, и мы обязаны защищать свои семьи, родную землю. Я полагаю, что офицеры вели себя не безграмотно, а предательски. Очень много происходило странностей. Например, когда давали приказ о перемещении колонны, мы странным образом, практически всегда нарывались на боевиков. Накануне, как правило, вражеские танки пристреливались, а как только показывались наши колоны, то нас буквально расстреливали. Самое интересное, что у террористов были точные ориентиры. Там, где должна пройти колонна, уже ожидали враги. Если кто-то из колоны потерялся по дороге, то… выжил.
Командиры по долгу не давали приказы менять позиции, наверное, для того, чтобы лучше нас расстреливать. А может нас попросту продали?! Расскажу только о нескольких странных «совпадениях». Однажды офицер приказал заночевать в подвале полуразрушенной школы. Но мы не пошли туда, нашли другое место, поспокойнее. Так вот, этой ночью школу обстреляли из тяжелой артиллерии и то место, где мы должны были спать, превратилось во вспаханный ров. Проще говоря, если бы мы послушались командира, то, скорее всего, остались лежать в братской могиле.
Нас обстреливали круглосуточно, но однажды приехал в гости народный депутат Владимир Литвин, который пробыл только час, но в тот день по странному совпадению никто из террористов не стрелял. Такое было впечатление, что сепаратистов предупредили о визите.
— Для каких целей приезжал высокий гость?
— Он подарил солдатам часы, но лучше бы привез бронежилеты, еду и воду, — сокрушается Павел. — В день нам выдавали по одной шестилитровой бутылке воды. Этим количеством мы мылись, брились, стирали, утоляли жажду и… немного оставляли на всякий случай, вдруг завтра сюда никто не доберется.
— Какое оружие у вас было?
— В основном у всех автоматы, — отвечает боец. — Но по ком стрелять, ведь мы практически не видели противника! Нас на огромном расстоянии расстреливали «Грады» и артиллерия. А что можно сделать автоматами против САУ и «Градов»?! Рядом, в шести километрах, граница России. Так нам запретили не то, что стрелять, смотреть в том направлении. Комбриг приказал буквально: «Стоять и наблюдать. Если вас не застрелят здесь, там я вас лично забросаю гранатами».
— Много погибших?
— Значительно больше, чем докладывает высшее командование, — уверяет Павел. — Там трупов больше, чем здесь окурков. Тела лежат опухшие, везде слышен трупный запах. Нет возможности забрать погибших.
Военная прокуратура начала проверку по делу о дезертирстве в 30-й отдельной механизированной бригаде. Известно, что как минимум 83 военных самовольно вышли из зоны боевой операции. Разобраться в ситуации прибыли представители Генерального штаба Вооруженных Сил Украины. Проверяется также информация о решении руководства подразделений покинуть позиции без вверенного личного состава. Чиновники пообещали изучить действия командиров.
— Сложили так обстоятельства, что бойцы вынуждены были покинуть место расположения, — объясняет первый заместитель начальника главного управления по работе с личным составом Вооруженных сил Украины Александр Голоднюк. – Сейчас с этим разбираемся, я готов выслушать всех ребят, чтобы понять, что случилось, кто виноват, чтобы принять советующие решения.
Пока никто не обвиняет бойцов в дезертирстве. Они действительно покинули место расположения и без законных на то оснований вернулись домой. Учитывая, что там сложились определённые обстоятельства, к ним никакие меры уголовной ответственности приняты не будут. Вместе с тем, они на данный момент являются военнослужащими и если согласно действующему законодательству не вернуться к обозначенному пункту сбора на протяжении десяти дней, то за это могут понести ответственность. После возвращения к месту постоянной дислокации военные пройдут обязательную индивидуальную подготовку в составе подразделений. С ними будут работать психологи, чтобы изучить их морально-психологическое состояние, окажут при необходимости психологическую помощь.
Бойцы высказали много нареканий в адрес своих командиров, я доведу эту информация до высшего руководства. Будет проведено расследование, если будет необходимость, будут возбуждены уголовные дела по факту деятельности или бездеятельности офицеров.
— Какие все-таки потери понесла 30-я бригада?
— На 22 августа у меня официальная информация относительно 44 погибших, 12 пропавших без вести и примерно трех сотен считающихся в плену. Хотя таких людей нужно называть не пленными, а таковыми, кого незаконно удерживают в неволе. Принимаются все меры для того, чтобы их освободить.
— Следует ли родным собирать деньги для выкупа?
— Вопрос о выкупе не стоит. Сепаратисты используют наших военнослужащих не для обогащения, а прежде всего для обмена.
На данный момент террористы несут значительные потери. Враг, загнанный в угол, пытается сделать все возможное для нагнетания панических настроений среди населения. Мы не должны поддаваться на провокации и всеми силами помогать нашим воинам приближать победу, которая однозначно будет за нами!
Ленина БЫЧКОВСКАЯ
