ВИКТОР СВИСТУНОВ: «БОЕВИКИ НЕ РАЗ ПЫТАЛИСЬ МЕНЯ УБИТЬ, В ТОМ ЧИСЛЕ В СОБСТВЕННОМ ДОМЕ»
Ранее мало кому было известно о настоящей миссии человека в гражданской одежде, который мирно ходил между террористами и незаметно записывал что-то в крохотный блокнот. Руководитель диверсионно-разведывательной группы Виктор Свистунов рассказал о своей секретной работе в тылу врага.
Мужчина в свое время окончил высшее военное командное училище МВД СССР. Работал на различных должностях всевозможных ведомств. Майор запаса ушел на пенсию, но снова вернулся на службу из-за ситуации в стране. Вскоре «За проявленное мужество» был награжден Министром МВД именными часами.
— Когда в апреле месяце на границе с Луганской областью своими глазами увидел русский танк, понял, что россияне ищут пути выдвижения боевой техники на нашу территорию, — рассказывает 64-летний Виктор Свистунов. — Я пришел в СБУ, напомнил, что являюсь профессиональным военным и предложил свои услуги. На тот момент, еще в помине не было, ни так называемой ЛНР, ни ДНР. Поначалу помогал пограничникам, потом военным на блокпостах. Подсказывал, как обыскивать транспорт, учил выставлять посты, корректировать огонь. Потом понял, что буду гораздо полезнее, если стану собирать информацию и передавать в штаб АТО. Для своей диверсионно-разведывательной группы подобрал шестьдесят проверенных людей, которых лично знаю. С нашей помощью были заблокированы счета нескольких ополченцев, которые занимались материальной частью бандитов. Мы обезвреживали главарей боевиков, в том числе командиров казачьих батальонов. А также тех, кто расшатывал ситуацию, зомбировал местное население. Всю имеющуюся информацию относительно оружия, численности террористов, передавали в СБУ и штаб АТО.
Однажды, наши летчики собирались уничтожить вражескую бронетехнику, которая была расположена на территории карьера, что на окраине города. Из-за слива информации бандиты знали об этих намерениях и уже готовились «принять» наши самолёты. Мне удалось узнать, что бандиты выставляют переносные зенитно-ракетные установки, с помощью которых собираются прямо над городом сбить лайнеры. Я передал эту информацию в штаб АТО и самолеты последовали другим путем.
Позже обстрел погранпункта Изварино привел к затоплению шахты. Снарядом были разрушены механический цех и электрическая подстанция. Шахту обесточило и начало топить. Я перезвонил в АТО, объяснил ситуацию и стрельбу по этим координатам прекратили, шахтеров удалось спасти.
Бандиты частенько прикрываются мирным населением. В Первомайске готовилась колона около ста вражеских машин с целью вернуться на территорию России. Наши готовили артилерию, чтобы обстрелять эту колону. Я привел к себе домой начальника разведгруппы АТО, переодел в гражданский костюм и повел в город, чтобы он лично удостоверился, какой сюрприз приготовили террористы. Мужчина жутко нервничал, чтобы его не узнали. Я его успокаивал: «Расслабься, ты мой племянник! Мы идем покупать тебе мобильник» Мы видели, что впереди огромной колоны стоял БТР с вооруженными чеченцами, а рядом автобусы с детьми и женщинами. Обстрел пришлось отменить. В результате вражеская колона беспрепятственно покинула территорию Украины.
Однако, нужно сказать, что поначалу офицеры – командиры бригад – неохотно доверяли сведениям моей разведывательной группе, либо совсем не верили. Например, судя по собранной информации, было очевидным, что колону под Зеленопольем хотят уничтожить. Я предупредил об этом командира бригады за трое(!) суток. Он сказал, что это невозможно. В результате, колона была обстреляна реактивными снарядами противника. От залпового огня «Град» погибли около тридцати украинских военнослужащих, ещё сто человек получили ранения различной степени тяжести. Кроме того, было уничтожено большое количество военной техники. Офицеры вместо того, чтобы организовать отход или встречный бой… первыми убежали.
Без сомнения нас ожидали в Зеленополье. Колонну расстреливали не только миномётным огнем, а также из танков. Один снаряд попал в бензовоз. Бойцы, которые пытались его покинуть, в воздухе… растворились в пепел. Это было на глазах у всех. Но этого можно было избежать. Хотя, не исключаю, что среди офицеров были предатели. Во всяком случае, у меня есть совершено точные данные относительно другого, еще более жуткого расстрела под Иловайском. Там потери исчисляются сотнями убитых и взятыми в плен. Террористы знали, что кроме живой силы будет проходить огромное количество бронетехники. Наших бойцов не просто расстреливали, а… давили КАМАЗами. Гонялись по полю, как за зайцами. Чеченцы развлекались, таким образом, играли в «сафари». Когда тех, кто остался в живых привезли в госпиталь, то санитары, которые видели всякое и их трудно было чем-либо удивить, от увиденного теряли сознание. Сами раненые потом долго приходили в себя.
— По вашему мнению, какие главные ошибки руководства АТО? – интересуемся у разведчика.
— Считаю, что есть ошибки в минском соглашении, когда регион, где идет война, наделили особым статусом, — предполагает Виктор Свистунов. — Но главная оплошность в том, что многие вопросы до сих пор решаются через Киев. И не стоит забывать о предательстве среди высшего состава АТО. Расскажу одну комическую ситуацию, как иначе ее назвать, просто не знаю. Однажды четыре грузовика с чеченцами, уходя от обстрела, забрели в пустующий детский лагерь и решили там на какое-то время укрыться. Мы передали нашей авиации точные координаты, где именно скрываются боевики. Только через… десять дней прилетели самолеты и обстреляли этот участок из ракет. Кстати, ни одна из них не взорвалась. Но это и неважно, ведь к этому времени чеченцы все равно покинули данную территорию. Нужно сказать, что вместе с координатами боевиков, мы указали квадраты, где находились наши бойцы. Так вот, самолеты обстреляли заодно и… наших. К счастью, здесь также ни одна ракета не взорвалась. А теперь скажите, как все это называется?!
Думаю, что зону АТО нужно разделить на Северный участок, Центральный и Южный. Командованию этих участков предоставить самостоятельно решать вопросы открывать ответный огонь или нет, без длительного согласования. Не секрет, что на применение «Града» нужно получить разрешение из штаба АТО. Ребята, например, указали в каком квадрате собрался противник, но пока об этом доложили, пока решили, как поступить, стрелять уже не в кого, противник сменил дислокацию. Ну и, конечно же, нужно всяческими методами бороться с предателями.
— Вы попали в плен тоже по воле предателей? – интересуемся у разведчика.
— Накануне одна из бригад вместе с пограничниками шла через Ровеньки в Зеленополье, чтобы соединиться с основными силами. Мы разработали план отхода, который должен был состояться на следующий день. Моя команда собиралась перекрыть все перекрестки, пока пройдет техника. Готовясь к наступлению врага, мы устанавливали фугасы. На одном из них взорвался КАМАЗ с боевиками. На моих глазах в город вошла российская пеленгаторная станция, с помощью которой можно было прослушивать все разговоры на большом расстоянии.
Но этой же ночью ко мне домой нагрянули боевики. Я успел насчитать шесть человек. Внутри были мы с женой и рядовой солдат. Примерно в полночь бандиты проникли в дом, к счастью, я их услышал. Из автомата одного убил, двух поранил. В мою сторону бросили гранату, меня ранило в руку и спину. Соседи слышали стрельбу и… попрятались в погреб. Чувствуя, что силы не равны, я крикнул, что являюсь русским офицером. Бандиты прекратили огонь. Меня взяли в плен вместе с рядовым. Обоих жутко исхлестали плетками. Жене, к счастью, удалось спрятаться. Я истекал кровью, но на это никто не обращал внимания. Нас отвезли в Краснодон в комендатуру. Здесь снова били, затем комендант взял пистолет и наставил мне в лоб. Я напомнил, что являюсь русским офицером и якобы «служу Новороссии». Мне снова поверили, отвезли в больницу. Здесь сделали операцию на руке, извлекли некоторые осколки на спине.
В это время никто из группы Свистунова не знал, где он находиться, в том числе его близкие.
— Жене сообщили, что меня расстреляли, она сильно плакала, — продолжает Виктор Алексеевич. — А я был жив. Спустя два дня после операции, меня отправили в тюрьму, в одиночную камеру, где пришлось провести четверо суток. Кормили, как и всех остальных пленных, один раз вдень. Потом перевели в камеру, где были другие пленные, даже рядовой, с которым нас вместе брали в плен. Бить перестали, но любого из нас могли расстрелять без предупреждения или объяснения.
В тюрьме хорошо было слышно стрельбу из «Градов», а также как проходит тяжелая техника. Интересно, что военнопленные находились рядом с мирным населением, арестованным за «различные мелкие провинности». Здесь были женщины с подростками. Их избивали за помощь украинским военным, а потом бросали в тюрьму. Одну даму посадил… муж. Он ушел к любовнице, а жена пришла к ней разбираться, вот он ее и упек. Потом носил передачи. Учительница отругала сына ополченца, а папаша приехал и отлупил учительницу, затем определил ее в тюрьму. Сюда можно было угодить за пребывание на улице во время комендантского часа. Например, мужчина рассказывал, что выбежал на минуту вынести мусор и нарвался на патруль. Были среди нас… ополченцы. Их сажали за пьянку или мародерство. Однажды к нам в камеру бросили наркомана. Он за ночь поломал все, что сумел. Утром его расстреляли.
Кто-то из пленных мыл тюрьму, иные разгружали грузовики с боеприпасами или были заняты днем на сельхоз работах. Одна группа занималась… трупами. Им разрешали пить водку и мыться. С гигиеной у пленных были особенные проблемы. Помыться и побриться негде, поэтому за полтора месяца пребывания в тюрьме у меня борода выросла, как у Будулая.
Ноги в холодной влажной камере мерзли. Я был полураздет и обут в… разные тапочки – их мне выдали медсестры сразу после операции. Куда делась моя личная обувь, история умалчивает. В тюрьме прилично похудел, зато дома влез в сои свои любимые джинсы.
Выбраться из тюрьмы Виктору Свистунову помог боец, с которым его арестовали. Парня ранее освободили по обмену пленных и он сообщил о судьбе руководителя диверсионно-разведывательной группы родным и руководству АТО.
— Ополченцы не знали, что со мной делать, — объясняет Виктор Алексеевич. — Раненую руку жутко разнесло, поэтому меня нужно было либо лечить, либо… расстреливать. Расстреливать бандиты не торопились, вдруг действительно являюсь русским офицером. Со дня на день меня собирались перевести в больницу. Я решил, что как только там окажусь, буду пробираться к своим. Дело в том, что из больницы легче убежать, чем из охраняемой тюрьмы. Но не привелось. Дочь подключила всех, кого только смогла и террористы решили избавиться от моей персоны. Однажды ночью, меня позвал дежурный, протянул телефон и сказал, чтобы я позвонил родным. Набрал номер старшей дочери, она сказала, что со дня на день меня освободят. Вскоре она лично приехала за мной в тюрьму.
Дома врачи мне сделали операцию по чистке сустава, сняли швы, вынули остальные осколки. Сейчас раненая правая рука понемногу восстанавливается. Скоро опять в бой. Самое главное, что нужный палец, которым на курок нажимать, работает.
— Какое у вас сложилось впечатление об ополченцах? – интересуемся у Виктора Свистунова.
— Многие в прямом смысле зомбированы, неустанно повторяют, что воюют против фашизма, — отвечает разведчик. – Уверены, что живут в «свободной Новоросии», а то, что денег не платят, что на улице ограбить или расстрелять могут — мелочи жизни. Когда местные голодные пенсионеры вышли на митинг относительно не выплат пенсий и зарплат, по ним открыли огонь на поражение. Были раненые и убитые. Эти печальные новости мы узнавали из разговоров между охранниками. Но некоторых ополченцев мне довелось знать раньше и довольно близко. Например, я общался с одним из главарей бандитов Веревкой. Однажды он рассказывал, что захватил в плен нескольких студентов, в том числе девушку, и отвез чеченцам на допрос. По приезду студентам велели сознаться, что они из Правого сектора. Но молодые люди упорно молчали. Тогда одному из них… отрезали голову, потом стали бить девушку. Она призналась, что беременная и просила ее не трогать. Один из чеченцев решил проверить и вспорол живот. Третьему студенту один за другим стали отрезать пальцы. Верёвка сказал мне, если бы знал, как станут издеваться над этими молодыми людьми, то лучше бы их лично по дороге расстрелял. Кстати, мои ребята неоднократно пытались его захватить, но безрезультатно. А познакомились мы с Веревкой в 2004 году, в избирательном штабе у Ющенко.
— Можно ли было избежать войны?
— Все началось в того, что мы проиграли, прежде всего, информационную войну, — предполагает Виктор Алексеевич. — В самом начале, когда митинги на Донбассе собирали по сто-двести человек, на них никто не обращал внимания. СБУ было продажное, а милиция охраняла проплаченные митинги, вместо того, чтобы их разгонять. Никто не арестовывал зачинщиков, которых было не больше десятка. Чуть позже пенсионерам платили по 200 гривен, чтобы они ложились под колеса и не пускали наших солдат в город. А сейчас эти же пенсионеры требуют пенсий не у представителей Новоросии, а Украины.
Сейчас бандиты умудряются «гумконвоями» привозить оружие, а увозить оборудование. В частности, много увезено с Краснодонского завода «Юность», который работал на ракетостроение. И многих других предприятий. А также уголь. Для этого инженерный батальон россиян проложил дорогу от села к селу, через… поле, предварительно заасфальтировав его. Сейчас там прекрасно проходит любая вражеская техника.
— Когда закончиться война?
— Я думаю, что до весны все решиться, — отвечает профессиональный военный. – Враги уже вовсю ссорятся между собой, но самое главное, многим из них начинает доходить, во что их втянули. Бандитов предпочитаю делить на три категории. К первой относятся безнадежные, те, которых исправит только могила. Со второй категорией еще можно работать: они отсидят в тюрьме лет шесть-семь и снова будут людьми. И третья категория – те, кто мало зомбирован, с ними достаточно будет провести несколько бесед. Самое главное, что таких людей больше всего. Ведь многие ополченцы – это наши простые ребята, которых заставили воевать. Например, когда они вместе с семьями пытались перейти границу с Россией, женщин с детьми пропускали, а мужчин возвращали назад для… мобилизации.
Я разговаривал с матерью русского бойца, который был ранен и лечился в нашей больнице. Женщина приехала сюда со страхом, что ее могут убить. Когда побыла на Украине всего лишь месяц, узнала реальность происходящего, то резко поменяла свое отношение к Путину.
Народ на Донбассе понемногу приходит в себя, начинает понимать, что происходит. Пенсий и других обещанных выплат от «Новороссии» не поступает. Но люди страдают и по другому. Например, хозяина машины останавливают, выкидывают на улицу. Могут даже расстрелять, если станет возникать. Машину затем либо продают, либо она уходит на боевые позиции.
Жду не дождусь, когда будем освобождать родную землю. Я хорошо знаю города Донбасса, долго жил там. Мечтаю пройтись освободительным маршем от Красного Луча до Краснодона. Россия не сможет нам ничего сделать, хотя бы потому, что наше дело правое, мы защищаем свою землю. Вспомните Вьетнам, когда богатая Америка предоставила оружие и многочисленных солдат, но так ничего и не смогла сделать в небольшой стране. Вьетнамцы одновременно выползали из всех щелей, уничтожали противника, а потом снова прятались.
Важно, что бойцы наши уже не те, что были в марте-апреле этого года. Если первых парней призвали, дали пострелять и бросили, то эти нюхали порох, видели смерть и научились воевать. Они только и ждут команду вперед.
— Почему вы решились раскрыть свое имя?
— Семью я перевез в безопасное место, а на Донбассе в любом случае приходиться ходить под пулями. Меня не раз пытались убить, в том числе в собственном доме. Наверное, бандитам нужно напомнить, что я профессиональный военный и так просто сдаваться не собираюсь…
Ленина БЫЧКОВСКАЯ
Александра БЫЧКОВСКАЯ
Фото автора
